Александр Грин «Бегущая по волнам»

Квинтэссенция творчества Александра Грина, роман, считающийся его вершиной. С большим трудом опубликованный, заклеймённый критикой как «ненужный и непонятный советскому человеку», изъятый из библиотек в рамках борьбы с космополитизмом, он дошёл до массового читателя только в конце 1950-х годов, сразу завоевав, как сейчас сказали бы, культовый статус. Образ женщины, бегущей по волнам, стал любим и узнаваем, используется во многих объектах монументального искусства по всей стране.

Эту книгу читали, наверное, все. Кто-то отзывается о ней с восторгом, кто-то недоумевает, что же такого нашли другие в «обычной сказочке». Её нельзя назвать ни взрослой, ни детской — люди разного возраста неизменно читают её с удовольствием, находя в ней каждый своё: кто-то — красивую сказку, кто-то — притчу, кто-то — приключенческую историю. Что это, магический реализм, фэнтези, или действительно просто сказка? А обязательно ли классифицировать этот роман (да и многие другие хорошие книжки)? В конце концов нет абсолютно никакой разницы, как обозначить «Бегущую по волнам» — ни лучше, ни хуже она от этого не станет. Одно можно сказать точно — магия в ней есть, именно она заставляет читать эту незамысловатую, в сущности, историю.

Живя в серой неустроенной действительности, Грин создал яркий красочный мир, наверное в первую очередь для себя, но мир пережил своего творца и продолжает манить к себе всё новых и новых читателей.

Роман в целом попроще, чем «Блистающий мир» и «Золотая цепь». Вторичнее их. Грин разрабатывает те же темы, видимо, за неимением новых.

В Гарвее мы видим повзрослевшего Санди из «Золотой цепи» — повзрослевшего, ставшего побогаче, но не утратившего чуткости к велениям сердца и оттого способного видеть и понимать Невозможное. Подобно Друду из «Блистающего мира» он ищет близкую по духу женщину, выбирая между Биче, которая так и не смогла поверить в Бегущую, и Дэзи, чья вера легка и непоколебима. Финал опять схож с «Золотой цепью» своей ностальгической ноткой.

Но нельзя не отметить измельчание некоторых важных для Грина тем. Выбор героя между Биче и Дэзи — это, по сути, выбор между сформировавшейся, цельной, понимающей женщиной и полусформировавшимся, наивно-доверчивым ребенком, который полюбил впервые в жизни и теперь готов на все, даже не понимая, что значит это «все». Можно сказать, что это выбор между Умом и Жизнью, а можно — что между Мудростью и Наивностью, не в пользу первой. После выбора «Блистающего» — выбора между Властью и Мудростью — этот выбор кажется шагом назад.

Еще более важным является сравнение главных героев «Бегущей» и «Блистающего». Если Друд в «Блистающем» очевидно выписан с Христа: творит чудеса, искушаем властью над миром, но отвергает искушение, в финале то ли умер, то ли жив; то Гарвей — фигура уже значительно меньшего масштаба — всего лишь апостол. Для него главный вопрос: веришь или не веришь. С верой появляется смысл жизни, любимая женщина — а большего и не надо.

Тут такое дело. Я читал начало романа с трудом; да что там – я иногда им даже мучился. При том, что Грин оставался Грином, и все его сильные стороны оставались на месте – прекрасный, чуть нестандартный язык, харАктерные персонажи, его атмосферная романтичность – ну слишком уж всё казалось затянутым, уж слишком отдавался автор на волю художественного потока, забывая о потоке сюжетном. Всё исключительно моё личное мнение. Затянуто. И это при мистической интриге. Но и она будто тонула в волнах авторского описательства чувств и явлений.

Так я воспринимал роман приблизительно до половины. В тот момент, как герой оказался на борту «Нырка», всё пошло лучше. Всё-таки слишком уж вкусно описывал автор плавание с приятными моряками капитана Проктора – по-домашнему тепло и уютно. Да и события, наконец, стали развиваться, неизъяснимая мистическая связь проступать и интриговать всё сильнее. Тут я чувствовал Грина, которого я люблю – прекрасного своей чуть нехарактерной сложностью событий, взаимосвязей вещей и человеческих душ. Сильнее проступал рок – необъяснимый, ведущий куда-то и стихийный, как волна

Этот роман действительно похож на тот карнавал, что происходил на его страницах (в конце я примирился с ним, оценил, хотя это и не примирило меня с многословной затянутостью первой его половины) – он стихиен, полон ощущений, но и толкотни, полон образов и столкновений, за которыми видится высший сюжет судьбы. Это роман о Несбывшимся. И тут я вспомнил «Золотую цепь», герой которого тоже был под властью Несбывшегося, и тоже под властью судьбы, чужого прошлого, странным образом влияющего и на его жизнь. И он-то оказался, возможно, более несчастен, чем герой этого романа – но и там и здесь даже грусть имеет теплый светлый оттенок. А с этим оттенком, с этим ощущением, равно как и с книгами, в которых он есть всегда тяжело расставаться…

Почему взялся перечитывать Александра Грина – совсем недавно писал в отзыве на «Алые паруса». Так что повторяться не буду.

Хотя применительно к «Бегущей по волнам» слово «перечитывать», вероятно, не очень и подходит. Мне кажется, что начинал читать, но бросил. Может, и не начинал – ну не помню, что было примерно лет шестьдесят назад. Простим дедушку… :-))

Ну вот – ликвидировал пробел! Ну и большие сложности у меня с отзывом. Тем более, на столь «хайповое», как сейчас принято говорить, произведение. Уж слишком оно у меня получилось неоднозначным в восприятии.

И могу, в принципе, понять, почему не дочитал до конца в детстве, если начинал читать.

А все дело в том, что по характеру я – «нетерпеливый» читатель. Меня интересует развитие сюжета, а длинные описания чего бы то ни было – всегда слегка по диагонали пробегал. И для меня действия и персонажи всегда были важнее «атмосферности». Сейчас – несколько другое дело. При необходимости и по желанию могу включить режим «внимательный читатель» и даже режим «редактор». Ну хоть чему-то научился… Кстати, режим «редактор» часто не самый оптимальный для восприятия произведения, слишком много внимания уделяешь техническим вопросам, поискам «блошек» – в ущерб общему, «цельному» впечатлению. Но я слегка отвлекся.

Но ближе к БпВ – примем такое сокращение. Ну и все, что буду писать дальше – исключительно мое кривое и в корне неправильное ИМХО, совершенно не претендующее на какую-то малейшую объективность.

Во-первых, авторский стиль здесь лично для меня слегка витиеват и «архаичен». Ближе отнюдь не к началу 20 века, а скорее где-то к 17-18 векам. И тут вопрос – зачем это нужно было Александру Грину? Интуиция или точный расчет? Но сие мне не ведомо.

Разумеется и без сомнений – написано в филигранной технике автора. Когда текст – в высшей степени поэтичен и «изобразителен», когда к писателю присоединяются и поэт и художник. «Она нравилась мне, как теплый ветер в лицо...» Короткая фраза, а я на ней надолго завис. Долго смаковал – и на смысл, и на звук, и на вкус…

Словом, в этом компоненте Грин – величайший мастер. Его тексты – самоценны, даже абстрагируясь от развития сюжета, психологии персонажей и прочей суеты сует. Можно читать, просто получая удовольствие от тех картин, которые он мастерски рисует словами. И тут я вполне готов простить ту самую легкую «архаичность» и «тягучесть» авторского стиля, о чем писал выще.

И, кстати, как по мне – это совершенно не подростково-юношеское произведение. В отличие от «Алых парусов». Мне кажется, что оно намного лучше понимается, когда смотришь на него чуть «сверху» — с печальной высоты многих прожитых лет… виснущих тяжелым рюкзаком за плечами.

И для меня, скажем, выбор между Биче и Дэзи – вообще изначально очевиден. Если честно, меня с самого начала Биче слегка раздражала, прямо ощущался легкий холодок, как от Снежной Королевы… Это в детстве можно с восхищением разглядывать надменных красавиц на обложках журналов… не обращая внимания на милые веснушки у соседки по парте. С возрастом это проходит… Разумеется, тут мы не рассматриваем патологические случаи… :-Р

Но двигаемся дальше. Несмотря на то, что автор рисует практически зримые картины – таков его стиль, и это одна из ключевых сторон его творчества – он отнюдь не пытается придать своему повествованию хоть какой-то «реалистический» оттенок. Даже если выкинуть всю линию, связанную с БпВ – тут я имею в виду Фрези Грант, — он все равно не играет с читателем в игру «допустим, что так в принципе могло быть». Нет, он вполне сознательно создает атмосферу легкой ирреальности, фантасмагоричности, гротесковости происходящего – «Разумеется, такого быть не может. Но, дорогой читатель, попробуй немножко подняться над обыденностью, мимолетно забыть про быт, житейские проблемы, семейные неурядицы. Я даю тебе возможно, пусть ненадолго, но пожить в совсем другом мире. Мире, которого нет… и даже быть не может. Но вот я могу такой представить, и пусть ненадолго, но погрузить тебя в него».

В принципе, Александр Грин – совсем не мой писатель. «Рожденный ползать – летать не может» (с). Но даже на меня в какой-то степени действует очарование его прозы.

И вот на этом позволю себе закончить свой отзыв, как слегка «продвинутого» читателя… Ну можно мне себе польстить хоть чуть-чуть?.. :-))

Ну а теперь, я сниму одну карнавальную маску. И одену другую. И это будет вполне в гриновском стиле. У нас сегодня на дворе – карнавал!!! И все – совсем не те, кто они есть!

А сейчас я одену маску «злобный редактор» — есть у меня в хозяйстве и такая. И тоже сыграю в игру. Вот пусть мне кто-то из авторов прислал подобный текст – просто по знакомству, на отзыв. А я знаю, как минимум, пару авторов, которые пишут на очень высоком уровне. Другое дело, что сейчас это никому ни на фиг не надо – чай, не попаданцы и не академии магические… И пусть надо мной не довлеет бронзовым монументом – и вполне заслуженным – все величие Александра Грина.

Что я напишу своему знакомому?

Во-первых, ты переигрываешь с «многословием». Как бы ты прекрасно ни писал – ну нельзя давать на полстраницы описание блюд на столе. Почитай прекрасные статьи Олди про темпоритм. Ты тормозишь читателя – и это тебе в минус. Вот лично я на таких описаниях начинаю буксовать. Нужно подобные описания – чуть-чуть подсократить.

Во-вторых. Многовато логических нестыковок. Как пример. На кой хрен Фрези Грант зачем-то оказалась на палубе – с пьяной матросней. Ты уверен(а), что они ее спустят в шлюпку к главперсу, а не используют как-то по-другому?

Она же – БпВ. Как она оказалась на палубе – читателю еще надо додумывать. А вот если главперса пару дней помотало в шлюпке, то она вполне может и в гости к нему заявиться – «то ли девушка, то ли видение» (с) Не нужно придавать ей уж такую реальность. Пусть для главперса это навсегда останется вопросом: «Она реально была, или мне пригрезилось?..»

В-третьих. Не могу сказать, что у тебя почти все персы – слегка «картонные». Но вот главперс – весьма схематичен. И слегка «экзальтирован». Ну вот что он нашел в Биче? Любовь с первого взгляда? Есть у меня знакомая, 100% одесситка. Одна из ее любимых фразочек – к месту и не к месту – «не смешите мои тапки». Он же – не мальчик. Должен все-таки фишку просекать!

Про Биче – уже писал. Набросана весьма схематично. Я бы сразу выбрал Дэзи – а не парился бы почти до самого конца произведения. Ну так и старше главперса где-то в два раза. Сколько ему лет? Думаю, где-то 35. Мне – 70. Все его «мильон терзаний» — уже несколько фиолетовы… Были, плавали, проплыли…

Гез – хорош, как перс. Знавал таких. Трезвый – один, пьяный ¬ — совсем другой. Дэзи – тоже хороша. «Теплый ветер в лицо». Но почему «ветер»? Замени на «ветерок». Ведь совсем по-другому фраза звучит – не согласен? Ты же у нас поэт… должен чувствовать тонкие оттенки звуков и букв.

А можно уже сниму маску «Злобный редактор»?.. А то под мышками жмет… ((

И вот еще о чем подумал. Вот в те далекие времена – Грина все-таки печатали. А сейчас? Гадом буду – и уже давно – просто не представляю, чтобы такой «неликвид» взяли. Не попаданцы, не ромфант, не янг-адалт… Как сказал мне один знакомый из Эксмо по несколько другому поводу: «Вещь – потрясающая. Но ни в одну нашу серию не вписывается» (с)

А вообще, не мне писать отзыв на БпВ, а Валере Гаевскому. Вот уж кто просто был пропитан «гриновским» духом. Но кривая ухмылка Судьбы в том, что я – есть, а его – уже нет. Так что – извините, если что не так написал… Говорил уже, Александр Грин – все-таки, не мой автор…

Читать Грина современному читателю непросто. Предложения длинные и неспешные, язык старомодный и похожий на движения человека, который закрыл глаза и пытается понять мир по запахам. Грин не работает за читателя, не пинает его вперёд по сюжетной линии, не вдалбливает и не разжёвывает (хотя сюжет есть, и сюжет меня даже удивил, ибо я ожидал меньшего). Надо поймать волну соответствующего чувства. А потом, поймав, лететь и удивляться, что такая волна существует в современной башке, начищенной спецэффектами и рафинированным фентези. Чистый эскапизм без наведённой резкости. В него хорошо нырнуть даже из толкотни метро, и наверно, из куда более страшных мест. Чёрт возьми, да бросить всё и укатить в «Гринландию«! Хоть на шлюпке. И если ещё раз в жизни влюбляться, то только где-нибудь там.

Ибо что мне бросилось в глаза в «Бегущей по волнам», так это «светлый фон». Нам выкладывают мир, где люди по умолчанию порядочные, щедрые и способные к эмпатии... а плохие — просто соринки на белом и потому либо легко элиминируются, либо же вообще... на самом деле не плохие — просто не по пути. Писатели редко прибегают к такой диспозиции, видимо считая её притворной. Что раньше Фёдор Михайлович Достоевский писал белым по чёрному, что сейчас Джордж Мартин пишет чёрным по чёрному — все пытаются сделать фон потемнее. И только Александр Грин не стесняется, балансирует вне времени на узком пятачке между пропагандистской сказкой, мелодраматическими соплями и предсмертным бредом, и при этом не скатывается ни в одну из этих сторон.

Тексты Грина обладают удивительным свойством — они полны какой-то неуловимой, ускользающей магии, которая придает совершенно обычным вещам волшебную окраску и притягательность. Никакие истории о настоящих волшебниках, иных мирах и прочих фантастических событиях не сравнятся с ними по производимому эффекту. Мне кажется, секрет в том, что Грин подмешивает в каждое свое более ли менее реальное событие и персонаж совершенно правильную дозу волшебного — так, что на вид его вроде и незаметно, но все же это ощущается в тексте очень сильно.

Макс Фрай, взявший, как оказалось, именно из этого романа свое знаменитое «Власть Несбывшегося» — весьма слабое подобие, притом, что М-Фрай использует, по сути, тот же прием: берем реальность и наносим чуть-чуть волшебного на каждую из ее граней. Скажем так, у М-Фрая это выглядит как слишком грубый и явный эскапизм, попытки несчастного создания поверить, что в мире есть хоть что-то хорошее (а поскольку пессимизм героя не позволяет ему поверить, что что-то хорошее бывает в реальности, остается выдумывать для этого всякие события волшебного свойства). У Грина же изначально нет никакой четкой границы между реальностью и волшебством, нет и противопоставления реальности и магии, его мир — сам по себе немного сказочный.

Некоторый элемент сказочности придает вещам Грина его удивительная география. Наряду с обычными городами вроде Парижа или Ниццы (которые, впрочем, только упоминаются), встречаются и многие другие, выдуманные, вроде Лисса и Гель-Гью. Удивительные небольшие города-порты у моря, в которых все еще строят парусные суда и устраивают карнавалы. Интересно, составлял ли кто-нибудь карту или путеводитель на базе романов Грина? С удовольствием поизучала бы такую вещь) В «Бегущей по волнам» вопрос географии особенно интересен, потому что герой плывет на паруснике через несколько городов, и проследить его путь.

В целом «Бегущая» — совершенно волшебная морская история вполне в духе Грина. В ней есть и злобный пират, и некое подобие морской нимфы, и карнавал, и таинственная девушка.

Тоже интересно, неужели никто не написал, скажем, диссертацию на тему «Женские образы в романах Грина»? Это удивительно интересно разбирать и сравнивать. В «Бегущей» есть герой-мужчина и два главных женских персонажа — милая веселая Дэзи и холодная величественая умница Бичи Сениэль, бывшая хозяйка парусника. И что забавно, структура отношений между этими тремя героями очень напомнает отношения в «Блистающем мире» — между Друдом, Руной Бэгуэм и Тави Тум. Именно Бичи Сениэль и Руна Бэгуэм с самого начала захватывают внимание и читателя, и героя. Согласитесь, эти девушки достаточно похожи — они обе поражают своим достоинством, выдержкой, даже величественностью. И герой очень быстро попадает под их очарование — стоит буквально один раз увидеть их. С другой стороны, ни Бичи, ни Руна — не пара герою, и это вполне очевидно, несмотря на всю их притягательность. В итоге каждое из этих увлечений забывается достаточно быстро.

Совсем другой типаж — это Тави и Дэзи. Милые, веселые, слегка взбалмошные, уютные и теплые люди; девушки, которые не поражают до глубины души при первой же встрече, но с которыми зато вполне можно провести потом много лет. Именно с ними в итоге и остаются герои. Обе конструкции отношений по сути — иллюстрация поговорки про синицу в руке.

Еще один момент, который меня очень задел и в «Блистающем мире», и в «Бегущей» — скажем так, отказ от власти, отказ от представившейся возможности, если ты понимаешь, что реализация такой возможности будет противоречить твоей внутренней сути. Руна Бэгуэм предлагает Друду, грубо говоря, объединиться и перевернуть мир, используя его необычную способность. Руна принимает решение и пытается добиться своего, играет ва-банк. Друд отказывается, прекрасно осознавая, что это «не его». А вот Бичи Сениэль не делает такой ошибки. Она гоняется за своим бывшим кораблем, «Бегущей по волнам», пытаясь вернуть его, прилагает к этому все усилия. И когда наконец получает корабль обратно, понимает, что оставить его было бы совершенно неправильно, и волевым решением избавляется от него. Корабль гибнет, но у меня складывается странное ощущение, что Бичи принимает решение, которое потом спасло ее саму, как личность. В отличие от Руны. По сути, все просто: смирение является путем к спасению, умение вовремя отказаться от своего самого сильного желания иногда лучше, чем его исполнение. Пожалуй, мне история этих двух девушек даже более интересна, чем история самих героев и их простых веселых спутниц.

Пока это лучшее, что я читала у Грина. Он себе не изменил — романтик-философ, благородный, немного мечтательный. И в то же время приземлённый. Немного провожу аналогии с «Блистающим миром» — в итоге главный герой оказывается в объятиях не той, что внушает ему трепет «О, моя богиня!!»:pray:, а с девочкой-несмышлёнышем, милым ребенком с широко раскрытыми глазами:shuffle:. Гарвей оказался с женщиной, которая верит, что ОН ВИДЕЛ, которая с возмущением воспринимает тех, кто может сомневаться в этом.

Именно читая «Бегущую» я всерьез задумалась о глубоком уважении замечательного писателя А.Грина к женщинам. Он описывает такие характеры, такую силу, тонкую психологическую игру женского ума... Руна («Блистательный мир»), самовлюбленная и знающая себе цену женщина-Власть; Биче, тонкая, разумная, уравновешенная женщина-Самообладание, Фрези Грант, восхитительная, сумевшая доказать, что бежать по волнам — это не трудно, если хочешь добежать до вооон того, вожделенного, острова...«Добрый вечер, друзья! Не скучно ли на темной дороге? Я тороплюсь, я бегу...» и смогу! Женщина-ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ. Ну и ,наконец, наивные и доверчивые, порывистые, но такие благородно-гордые и непредсказуемые Тави и Дейзи. Грин любит женщин и каждая строчка в его книгах говорит об этом.

«Бегущую» читать стоит, конечно. Если взяли Грина, то этот роман, на мой взгляд, — самый удачный. Книга о том, как догнать Несбывшееся, касаясь ногами поверхности воды.

Величайший из шедевров Александра Грина, Лучшая проза этого символиста-романтика отличается невероятной, более нигде в русской литературе невиданной, гармонией текста и описываемых чувств. Вот простой пример, первая встреча с Фрези Грант:

«Теперь не было у меня уже той живой связи с ночной сценой, как в момент действия, и каждая следующая минута несла новое расстояние, — как между поездом и сверкнувшим в его конце прелестным пейзажем, летящим — едва возник — прочь, в горизонтальную бездну. Казалось мне, что прошло несколько дней, и я только помнил. Впечатление было разорвано собственной силой».

Так же, как Лев Толстой старался в своём слоге отобразить текстуально движение человеческой мысли, гриновский слог следует за движением ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЧУВСТВ. Грин был близок к символистам-мистикам, которые пытались преодолеть изначальную ограниченность прозы, дать ей больше измерений; отсюда частое употребление метафор, парадоксальные сочетания слов и т. д.

Не знаю, пробовал ли ещё кто-нибудь из писателей такое, или все предпочитают старые испытанные инструменты, да и не всегда у Грина получалась искомая гармония, но когда получалась, это — как удар, как дверь в иную, лучшую страну, что-то по силе равное религиозному экстазу.

И в этом у Грина нет конкурентов.

Нет ничего лучше, чем погрузиться в легкую авантюрную историю летним августовским вечером. События, описанные автором, развиваются легко и непринужденно, но в тоже время отличаются оригинальностью, что отличает Грина от других писателей. Есть в его рассказах что-то доброе и нравственно чистое, и произведения оставляют после себя только положительные впечатления и вносят свежесть, несмотря на дату их написания, в повседневную жизнь.

Вообще странно, что основоположниками магического реализма в литературе считаются аргентинец Хорхе Луис Борхес и колумбиец Габриэль Гарсия Маркес. Почему никто не вспоминает о Грине? Ведь он начал творить в этом жанре раньше вышеназванных писателей.

Книга, которую по праву можно назвать визитной карточкой писателя Александра Грина: добрый, умный, какой-то интеллигентный рассказ о том чудесном, встречи с которым мы бессознательно ожидаем всю свою жизнь..

В этой книге, как и должно быть в Настоящей Большой Литературе, на первом плане стоят человеческие мысли, эмоции и отношения, но... ее при этом все равно очень интересно читать. Герои романа выписаны настолько умело, что представляются живыми людьми, а их мысли, чувства и поступки так порядочны, что им нельзя не симпатизировать.

Единственное, чего категорически не стоит делать при чтении романа, так это торопиться — он не располагает к быстрому чтению. Удовольствие от книги, от того чудесного романтического мира, который в ней описан, должно получаться дозировано. По этой же причине роман, должно быть, мало понравится молодому поколению — сюжет недостаточно динамичный, приключений и сражений — кот наплакал, герои — отнюдь не супергерои.. А читать, наслаждаясь мыслями, чувствами, переживаниями и Поступками людей они еще не умеют...

Был на Урале на прошлый Новый Год. И потом еще неделю там. Читал Александра Грина в старом издании. Не торопясь и обстоятельно. Обложка в голубовато-розовых тонах. Очень. Вообще, словно возвращение в детство. «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Золотая цепь». Особенно «Бегущая по волнам». Грин местами как-то забавно коряв и многословен, но все равно -- чудо сквозь страницы на тебя смотрит. Романтизм? Он самый. Словно стоишь на галечном берегу утром, когда только светает, розовая полоса по горизонту, волны тихо плещут, и вокруг все такое хрупкое и прозрачное. И в животе у тебя замирает.

И море. Какое у Грина море! Люблю.

Чудесное:

«С ней шла огромная собака, вид которой, должно быть, потрясал мосек; теперь эта собака смотрела на меня как на вещь, которую, вероятно, прикажут нести».

Первое произведение, которое я прочитал у Грина. Потом были и остальные. Но до сих пор считаю, что «Бегущая по волнам» — это одно из лучших произведений автора.

Считается почему-то, что основоположниками жанра фэнтези являются англичане. Но тогда к какому жанру отнести повести и рассказы Грина?

Несколько «мыслей вслух» о «подобии треугольников» (ну что с математички взять, кроме геометрии? Только алгебру и мат.анализ:wink:) в романах «Блистающий мир» и «Бегущая по волнам». Последний роман написан позже остальных, поэтому «мысли» размещаю здесь.

1-й треугольник: Друд — Тави — Руна («Блистающий мир»), 2-й треугольник: Гарвей+Фрези Грант — Дэзи — Руна.

Я считаю, что в «Бегущей по волнам» проигрывается ситуация «Блистающего мира», но на более тонком уровне.

Друд — «человек взлетевший», однако сохранивший и обычные человеческие качества, и связи с людьми. В «Бегущей по волнам» Гарвей и Фрези Грант поделили функции Друда на личностную и чисто волшебную. Фрези Грант практически исчезла из мира людей, сбежав по волнам (а помните, кто ещё ходил по водам? Я помню:smile:...). Легенду о Фрези Грант знают все в Гель-Гью, её статуя стала символом города, чем-то вроде «палладиума» в полисах Греции.

Гарвей не «взлетел», и не «пошёл по водам», но это — человек, открытый в «четвёртое измерение».

Характер Дэзи вроде бы не очень отличается от характера Тави, может, немного прихотливее.

Интересная трансформация Руны в Биче. Руне Бегуэм нужны видимые, материальные признаки власти — богатство, связи, влияние, Биче Сэниэль они уже не нужны. Её и так воспринимают как королеву — вспомним её прибытие в порт. Биче тоньше, гармоничнее, совершеннее, чем Руна. Руна хочет подчинить себе чудо, использовать его для достижения власти земной — Биче не нужна власть. Но и чудо ей не нужно. Она не в силах принять чудо (Фрези Грант) как реальность, а не как выдумку. Её совершенство — замкнутое, оно закрывает для неё «четвёртое измерение».

И ещё: в «Блистающем мире» Грин подчёркивает физическую несхожесть Руны и Тави, а Гарвей на карнавале принимат Дэзи за Биче, и отмечает потом их схожесть.

«В таком вот аксепте....»

Лисс, Зурбаган, Гель-Гью... Уже в названиях этих городов слышится рокот морских волн и шум ветра, ощущается прикосновение к мечте... «А над гаванью — в стране стран, в пустынях и лесах сердца, в небесах мыслей — сверкает Несбывшееся — таинственный и чудный олень вечной охоты.» И прекрасная темноволосая и черноглазая девушка в кружевном платье и золотых туфельках Фрези Грант бежит по волнам к своему Несбывшемуся — прекрасному острову в океане...

Я очень люблю книги Александра Грина, а «Бегущая по волнам» — моя самая любимая...

В молодости Грин прошел мимо меня — так, пытался зацепить «Алые паруса» и не впечатлился. «Бегущую по волнам» прочитал именно впервые и не сказать, чтобы уж сильно вдохновлен. Атмосферный писатель-романтик с большой долей условности в воссоздании мира и посредственным языком. Понятно, что и к Достоевскому есть претензии по части манеры изложения, но все же прямо на первых страницах «Бегущей» пошли «коронные» фразы: «Едва я закрепил некоторое решение, вызванное таким оборотом мысли, как прозвонил телефон, и, отогнав полусон, я стал слушать». «Я оборвал фразу и водрузил трубку на место. Это было внезапным мозговым отвращением к бесцельным словам, какие я начал произносить по инерции». Поверьте, это не выдергивание из контекста предложений, звучащих как буквалистский плохой перевод с иностранного языка. У меня определенно местами складывалось впечатление, что автор специально «плохо» пишет для решения каких-то целей. Вычурность языка мне местами напоминала манеру излагать мысли Владимира Соловьева (ведущего) в его «Евангелии»: «Пройдя анфилады комнат, я обнаружил вход к Мойдодыру. Стиснув зубы, рывком бросил свое тело» и проч.

Мне показался романтизм Грина каким-то безвоздушным, насыщенным аллегориями, символами, вполне себе безжизненным и условным. Понятна популярность Грина в 60-е годы у молодежи: «такого не было» плюс романтизм, но по прочтении «Бегущей» — зрелого, одного из самых известных романов Грина ощущения большой его значимости не сложилось — так, подростковое чтение. Зная биографию автора, понятно, почему его потянуло в создание сказочных миров, так непохожих на тот, в котором он жил, но примерно в это же время обреченный умирать в пробковой камере Пруст или тоже умирающий клерк Кафка пытались «заговорить» смерть, решая художественные задачи, не сопоставимые с теми, которые ставил в «Бегущей по волнам» и других сказках Грин.